Блог

Oct 23, 2023

Солженицын, Рассел Кирк и моральное воображение ~ Образный консерватор

Александр Солженицын освещает своеобразие нашего времени.

Александр Солженицын освещает своеобразие нашего времени, используя религиозно обоснованное моральное видение, и фильтрует это видение через свое литературное воображение.

Летом 2003 года мне пришлось покинуть офис в колледже. Из-за ограниченного пространства в картотеке дома мне пришлось существенно облегчить файлы. Читая и бегло просматривая текст, я заново пережил многие эпизоды, в том числе и те, которые совершенно забыл. Кроме того, я наткнулся на старые эссе и рецензии, написанные разными авторами. Один из них, в частности, сказал: «Александр Солженицын прежде всего человек морального воображения». Автором был не кто иной, как Рассел Амос Кирк, а цитата взята из его рецензии на мою книгу 1980 года «Солженицын: моральное видение».

Перечитывая этот обзор, я с радостью еще раз вспомнил о важном влиянии, которое оказал на меня Рассел Кирк. Разумеется, влияние не приводит к дублированию ксерокопий. Готическое воображение Кирка с его призраками и горгульями не оказало на меня глубокого влияния. Этот уроженец Чикаго не попал под влияние того, что я назову его сельским романтизмом. Но в тот момент я начал пытаться сформулировать для себя природу моего долга перед Кирком. Очевидно, влияние Кирка на меня лучше всего понимать как тот глубокий вид влияния, который я сознательно теряю из виду по мере того, как моя собственная умственная деятельность продолжается быстрыми темпами. Постепенно я стал относиться к некоторым идеям, почерпнутым у него, как к своей интеллектуальной собственности. Даже когда мой гештальт этих идей похож на его, они совмещаются с другими моими идеями и перестают принадлежать ему. В качестве простого примера: когда я говорю «традиция», это слово не вызывает у меня как протестанта всех тех ассоциаций, которые оно имеет у Кирка, католика. Конечно, как читающий человек, я почерпнул нити мыслей из многих источников и воплотил их в полотно своего мировоззрения. Что отличает Кирка от других источников, так это то, что идеи, которые я почерпнул у него, составляют часть фундамента моей интеллектуальной жизни. Они являются частью фильтра, через который должны пройти идеи из других источников, прежде чем я интегрирую эти идеи в свою личную точку зрения. Представьте себе мою интеллектуальную жизнь как долгую поездку на поезде. О чем я не думаю, так это о материале, из которого состоят пути, по которым движется поезд. Следы просто есть, и это воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Если мы думаем о гусеницах как о сплаве нескольких материалов, то в моем случае некоторые из самых прочных материалов гусениц — это идеи Кирка. Таким образом, он является важной частью моего интеллектуального путешествия, даже когда я не осознаю этого – и, возможно, особенно тогда. Я ехал по этим рельсам, когда Солженицын впервые попал в поле моего зрения.

В вышеупомянутом обзоре Кирк пишет: «Цель или цель гуманных писем этическая: в наши дни об этом забывают большинство писателей и рецензентов». И он уточняет, что «большую заботу Солженицына составляет моральное состояние, а не политическое государство». Затем он сравнивает Солженицына с Т.С. Элиотом: «Как и Элиот, Солженицын противостоит как ужасающей тирании коммунизма, так и «западному» увлечению чувственными удовольствиями и пустяковыми материальными благами». Это приводит к следующему наблюдению Кирка: «Моральное видение Солженицына — это то, что Элиот называл «высокой мечтой» — видение Данте, христианское экстрасенсорное восприятие истинной реальности. Солженицын даже в большей степени, чем Данте, прошел через Ад и был очищен от шлак».

Эти ссылки показывают, что Кирк, каким бы плодотворным ни было его мышление для многих из нас, впитал в себя влияние предшественников, что он с готовностью признавал, и мы также наблюдаем, как он совмещал новый материал – здесь Солженицын – со старым – здесь Элиот и Данте. . Собственно, именно так сам Элиот объясняет, что традиция и индивидуальный талант сливаются, поскольку новый писатель опирается на предшественников, а затем своим вкладом расширяет и обогащает традицию, становясь ее частью. Но что более поразительно для меня, как для автора книги, которую рецензировал Кирк, так это то, что перечитывание этой рецензии еще яснее, чем раньше, показало, как влияние Кирка подготовило меня к Солженицыну. Я мало писал о Кирке, у которого много толкователей, которые понимают его правильно, и много о Солженицыне, у которого много толкователей, которые понимают его неправильно.